Стенограмма:
Д.Медведев: Добрый день, уважаемые коллеги! У нас с вами заседание президиума по модернизации экономики и инновационному развитию. Сегодня я предлагаю рассмотреть вопросы инновационного развития в сфере экологической безопасности и рационального природопользования. Важность темы для страны анализировать не буду: понятно, какие у нас проблемы, какова антропогенная нагрузка на окружающую среду и какие трудности нам достались в результате предыдущей хозяйственной деятельности. Хотя, если говорить честно, мы всё время говорим: «Нам досталось это…», но мы что-то и сами делаем, то, что антропогенную нагрузку увеличивает.
Конечно, всегда можно валить всё на предшественника, тем не менее мы и на себя должны посмотреть, как наши производства работают.
Д.Медведев: Экология – это не только собственно экологические движения, но и инновации. В этом смысле она может стать системным драйвером модернизации и обеспечить так называемый двойной выигрыш: и укрепить конкурентоспособность экономики, и улучшить качество жизни людей.
Сегодня в неблагоприятных экологических условиях проживает довольно значительное число наших граждан, если считать по известным стандартам. Степень загрязнения воздуха во многих городах оценивается как высокая и очень высокая, накоплены миллиарды тонн отходов, и их объёмы ежегодно увеличиваются, а раздельный сбор и эффективная переработка – это редкость по-прежнему. Свалки, в том числе несанкционированные, занимают сотни тысяч гектаров земли. Я сейчас много стал летать на вертолёте, не только по территории России. Даже у нас в Москве, в Подмосковье тоже впечатляет объём накопленного экологического ущерба, свалки, поэтому нужно заниматься переработкой. Мы только что здесь, в Черноголовском инновационном центре и соответствующем предприятии, смотрели эти новые формы переработки, новые идеи. Конечно, нужно обязательно этим заниматься самым разным структурам, поэтому экология – это не только собственно экологические движения, но и инновации. В этом смысле она может стать системным драйвером модернизации и обеспечить так называемый двойной выигрыш: и укрепить конкурентоспособность экономики, и улучшить качество жизни людей.
<...>
Д.Козырев (руководитель ООО «Плазмохимические технологии», резидент фонда «Сколково»): Уважаемый Дмитрий Анатольевич, уважаемые участники совещания! Я хотел бы вам рассказать о нашей практике внедрения современных научных разработок, которые были созданы в научном учреждении Российской академии наук.
Наша компания была создана в апреле 2011 года, для того чтобы коммерциализировать научный продукт, создаваемый российскими академиками. Мы занялись изобретением академика Филиппа Григорьевича Рутберга, лауреата премии «Глобальная энергия» за разработку источников плазмы переменного тока, и, на наш взгляд, наиболее востребованным с точки зрения рынка будет применение технологии для переработки всевозможных видов отходов методом плазменной газификации.
Мы стали резидентами «Сколково» в октябре 2011 года. В мае 2012 года получили от фонда поддержку в виде мини-гранта, очень продуктивную, очень своевременную поддержку, поскольку это позволило нам завершить научные разработки, провести маркетинговые исследования, что, я вам скажу, очень не хватает в учреждениях Академии наук…
Д.Медведев: Какой размер этого мини-гранта?
Д.Козырев: 5 млн для нашего небольшого коллектива (там было восемь наших сотрудников плюс привлечённые силы), нам хватило. Я могу сказать, это достаточная сумма именно для «стадии 0», как это называется в «Сколково».
Пожалуйста, следующий слайд. Коротко об установке. Источник, я повторю, – это уникальный плазматрон переменного тока. Технология в мире уже активно используется и апробирована где-то с 1980-х годов. Наше преимущество – это изобретение Рутберга, плазматрон переменного тока. Установка по сути всеядна, то есть она может перерабатывать и иловые осадки, и медицинские отходы. Но ещё одно из принципиальных отличий – то, что мы не сжигаем и не уничтожаем мусор. То есть наша главная цель –получить ценный продукт – синтез-газ, и мы получаем его в объёме 90% от исходного сырья. А дальше (из синтез-газа) мы можем либо продолжать оргсинтез и получать продукты органического синтеза, либо делать жидкие топлива, либо можем его сжигать, поскольку синтез-газ по своим теплотворным способностям очень близок к метану. То есть установка генерирует дополнительное тепло. Она часть тратит на себя, а часть выдаёт потребителю, что даёт возможность использовать её как источник альтернативной энергии, работающей на вторичных ресурсах.
Пожалуйста, следующий слайд. Повторю, достаточно открытая информация, технология 1300°С при переработке, установка энергонезависима, результат синтеза…
Д.Медведев: Достаточно открытая информация!
Д.Козырев: Потому что мы на всех форумах, и, по-моему, Вы лично вручали Филиппу Григорьевичу Рутбергу премию «Глобальная энергия»…
Д.Медведев: Это так и было.
Д.Козырев: На моей памяти, по-моему, ни одного форума или крупного совещания не проходит без презентации технологий академика Рутберга.
Будьте добры следующий слайд. Практическим применением может быть устранение последствий загрязнения береговой полосы озера Байкал. Дело в том, что в состав загрязнителей входит и вещество лигнин, трудно перерабатываемое в обычных условиях. Но с помощью плазмотехнологий мы можем его прекрасно газифицировать, выдавать дополнительное тепло. Этот вариант прорабатывался с вице-губернатором Иркутской области, с Пашковым (В.Пашков – заместитель председателя правительства Иркутской области) мы несколько раз встречались, и сейчас, при поддержке, надеемся, Сергея Ефимовича (С.Донского), мы наши предложения внесём в Министерство природных ресурсов.
Возможно использование технологии для очищения арктических территорий России от накопленных загрязнений прошлых лет. Возможно утилизировать пластиковый мусор, загрязняющий Мировой океан, в рамках инициативы российского форума стран АТЭС, это тоже один из проектов академика Рутберга. Он нашёл поддержку в Министерстве экономического развития на комиссии, и скорее всего мы сейчас постараемся внести наши предложения в управляющий комитет, который в этом году будет проходить в Индонезии.
Естественно, мы можем ликвидировать крупные стихийные свалки, то есть когда свалку мы обнаружили, вывозить её тяжело и некуда, рекультивировать не позволяют сроки и возможности, поэтому можно её просто переработать. И (в первую очередь это касается «Сколково») мы хотели участвовать в реализации концепции Zero Waste, «Ноль отходов», для того чтобы полностью прекратить экспорт отходов за пределы иннограда «Сколково».
Следующий слайд, пожалуйста. Здесь те компании, с которыми мы сейчас сотрудничаем на уровне концептов и совместных комиссий: «Роснефть», «Росатом», «Российские железные дороги» (в части утилизации шпал), фонд ЖКХ – это пробный полигон в Смоленской области, Центр развития Ямало-Ненецкого округа – это тоже устранение.
Пожалуйста, следующий слайд. Хочу не то чтобы пожаловаться, а обозначить проблему строительства таких установок. Дело в том, что СанПиН существующий классифицирует установки, работающие на вторичном сырье, как мусоросжигающие заводы и поэтому требует зону санитарно-защитную не менее 500 м.
Д.Медведев: Что в вашем случае абсолютно не нужно?
Д.Козырев: В «Сколково» нам предложили участок, мы просто физически в него не вписываемся. Хотя если применить…
Д.Медведев: Дело даже не в том, что это в «Сколково» или не в «Сколково», а просто тогда в принципе СанПиН нужно менять, так я понимаю?
Д.Козырев: Я бы сделал предложение рассмотреть индивидуальный расчёт санитарной зоны, как это сегодня происходит для котельных. То есть если мы рассчитаем с действующими требованиями, проведём испытания, то мы, например, можем вписаться в строящуюся резервную котельную в том же «Сколково». То есть нам санитарной зоны, которая предусмотрена для котельной, вполне хватает, чтобы там поставить установку и, во-первых, утилизировать отходы, а во-вторых, выдавать дополнительные киловатты и гигакалории. Тем не менее сегодня СанПиН достаточно жёсткий и сокращения в принципе не допускает.
Д.Медведев: Я просто хочу понять содержательно, потому что мусоросжигающий завод – это мусоросжигающий завод со всеми минусами, наверное, и плюсами определёнными. Вы продвигаете другую технологию. Нужно отдельную позицию в этот СанПиН вносить?
Д.Козырев: Как вариант можно внести.
Д.Медведев: Мне кажется, что это было бы проще всего, если это альтернатива созданию мусоросжигающих заводов и там не требуются столь жёсткие условия. Давайте тогда СанПиН поменяем.
Д.Козырев: Я думаю, такая же проблема у наших коллег из Черноголовки. Я видел в коридоре их стенды, мне кажется, они абсолютно с этим же сталкивались.
Д.Медведев: Единственное, пока земли хватает. Мы сегодня с Сергеем Михайловичем (С.Алдошин) говорили на эту тему.
Д.Козырев: Да. А остальные наши предложения… В процессе совещания по предоставлению льготных режимов для экологических технопарков и центров я услышал, что работа идёт.
Д.Медведев: Хорошо, спасибо. Значит, по СанПиН тогда тоже поручение дадим. Да, и отвечая на вопрос Виктора Васильевича по поводу поиска ответственного, чтобы не уходить с этого заседания, ответственного я вам сейчас укажу, он сидит за этим столом – это Министр промышленности. Вот он собственной персоной. Он уже этой проблематикой в той или иной степени занимается, поэтому вы переговорите, и я жду от вас предложений. Вопрос подключения родной политической партии я, пожалуй, тоже решу. Я подумал: у меня завтра генеральный совет, можно сказать об этом. На самом деле это тема, которая касается не только воды, это действительно тема, которая касается всей нашей страны и защиты её в известной степени национальных интересов.
О.Гершензон (председатель совета директоров ООО «Спутникс», резидент фонда «Сколково»): Добрый день, Дмитрий Анатольевич! Добрый день! Спасибо огромное за возможность присутствовать на этом совещании. Я не буду рассказывать о нашей компании, как Вы просили, хочу сразу обратиться к проблемам. Вы упомянули в своём вступительном слове о роли средств дистанционного зондирования, мониторинга в решении экологических проблем. Мы за свои 23 года использовали эти данные и внедряли их в системе мониторинга в сфере нелегального рыболовства, нелегального лесопользования, мониторим лесные пожары, нарушение границ недропользования. Проблема, которую я хочу поставить сейчас, такая: несмотря на то, что в 2007 году на сайте Кремля было обозначено, что нет больше секретности на данные дистанционного зондирования в нашей стране, до сих пор мы имеем абсолютно непонятную ситуацию. … Мы сагитировали «Яндекс» войти в эту сферу и разместить эти данные в интернете. Каждый школьник сегодня пользуется этими данными, они с разрешением 50 см, всем доступны, а сейчас мы выполнили контракт для Росреестра (на всю страну у нас был контракт) по съёмке 50 см… Основная идея была – разместить эту информацию в интернете, чтобы мы с вами видели свою страну. Почему мы её не можем увидеть, мне совершенно непонятно. Более того, я хочу, чтобы больше таких проблем не было, чтобы мы решили две вещи. Первое – хорошо, что мы в Сколково сумели получить грант на развитие микроспутников. Это первый раз, когда космическая отрасль вообще демонополизирована – хоть в какой-то маленькой степени, на 30 млн рублей. Но тем не менее это маленький шажок в сторону демократизации этого рынка и этих разработок.
Второе. Если мы сейчас не примем какого-то решения о выставлении этих данных, мы сами себя заведём в какой-то колоссальный тупик. Мы с вами используем только тот рельеф, который общедоступен, а рельеф, которым пользуются гражданские и военные Америки, Германии и так далее, открыт. Дальше. Сейчас есть немецкий продукт – рельеф с точностью, которая превышает наши все военные карты, и он доступен на рынке по 17 евро за 1 кв. км. Поэтому мне, честно говоря, обидно за страну. Если мы сейчас выставим эту информацию с засекреченными квадратиками, мы себя лишний раз опозорим.
Д.Медведев: Есть ощущение, что эта информация будет выставлена с такими квадратиками?
О.Гершензон: Да, есть решение Минобороны о том, что информация по Московской области должна быть...
Д.Медведев: Понятно. Вы что-то хотели? Пожалуйста.
А.Белоусов: Эта тема обсуждалась неоднократно, в том числе последний раз она обсуждалась на совещании у Президента, когда оно проходило в Благовещенске во время посещения космодрома Восточный. Суть дела состоит в том, что наша космическая группировка, которая летает (и которая обеспечивает дистанционное зондирование Земли), не позволяет пока на сегодняшний день нам обеспечить требования к картографии с требуемой точностью. Могу сказать, что даже совсем недавно запущенный спутник обеспечивает разрешение 2,5 м, в то время как сегодня у нас 0,6–0,7–0,5 – такие требования. Поскольку картографический процесс остановить нельзя, мы закупили (потратили примерно 1 млрд рублей) картографические данные у известной западной компании «Гео Ай» и ряда других компаний. Данные абсолютно открытые, они находятся – действительно, могут быть размещены в интернете. Тут же оказалось, что это всё попадает под наши стандарты секретности, но поскольку ситуация очевидно абсурдна, нам коллеги из Минобороны сказали, что будут просматривать эти данные и их открывать постепенно. Когда мы когда спросили, сколько времени это займёт, они сказали: два с половиной года. А нам нужно три года для полного обновления картографических данных. Вот на этом всё и закончилось пока. Ситуация сегодня выглядит так.
Д.Медведев: Эта тема (не будем сейчас её больше комментировать) мне тоже известна. Здесь, конечно, налицо прямое противоречие между текущим технологическим уровнем отслеживания соответствующей информации и ведомственными интересами. Я как человек, имеющий все возможные допуски, такие, которые здесь никому и не снились, могу сказать: это тема всегда очень сложная, потому что, с одной стороны, и рука не поднимается иногда, говорят «опасно», а с другой стороны, мы понимаем, что от этой темы зависит многое в развитии тех или иных ведомств, и есть целый достаточно большой класс людей, который оправдывает своё существование наличием соответствующих продуктов. Тема с картами была абсурдной. Я ещё сам её помню: лет пять, может, шесть назад (я тогда тоже в Правительстве работал) занимался ей. Когда только-только, помните, в Google вывалили все эти данные… Но тогда-то это вообще воспринималось как покушение на основы, потому что тогда любая карта, выпущенная в военное время, была загрифована, при этом данные висели в Google. Когда я показывал военным, многие из них пытались понять, что это такое и не нужно ли сразу же обращаться в прокуратуру за возбуждением уголовных дел. Потому что то, что всегда было с грифом, сейчас висит в свободном доступе, но нам к этому нужно привыкнуть, и всем ведомствам спокойно разобраться и принять необходимые решения. Я согласен, что делать это необходимо цивилизованно, с учётом и наших технологических возможностей, но уж точно нельзя закрывать то, что общеизвестно, и то, что и так является частью свободного доступа. Надеюсь, что здесь многое будет зависеть от коллег из силовых структур, значит, они просто тоже этим озаботятся.
Да, у нас комментарий был. Пожалуйста.
О.Гершензон: Я просто хочу сказать: чтобы этот процесс стал необратимым, я прошу поддержать Вас проект «Космический патруль», при котором все школьники будут участвовать в контроле за деятельностью и органов государственной власти, и того, что у них происходит в стране, с помощью космических снимков. Технологически мы к этому абсолютно готовы.
Д.Медведев: А как они патрулировать-то будут?
О.Гершензон: Они будут получать сюда новую съёмку, будут сравнивать её со старой съёмкой, и будут писать в Правительство и всем органам, как нехорошо или хорошо всё получается. А научить этому можно уже сегодня, и это в том числе позволит нам поднять престиж географической науки, ИТ-технологий.
Д.Медведев: Предлагаю создать этот патруль под эгидой ФСБ и МВД, пусть занимаются.
О.Гершензон: Я согласна.
Источник: government.ru