Российский Квантовый Центр - новая точка роста / Руслан Юнусов
Российский квантовый центр (РКЦ) — организация, которая занимается активным продвижением квантовых разрботок. Фундаметальные принципы квантовой науки — неотьемлемая часть реальности, и их широкое использование далеко не редкость — сотовая связь, работа солнечных элементов, полупроводниковая оптоэлектроники — все это «работает» на квантовых принципах.
Именно квантовые явления создают бурно развивающийся мир нанотехнологий, но не только его. Об этом собрались поговорить ученые и разработчики из Российского квантовго центра на проходящей в эти дни в гостинице Украина Международной конференции по квантовым технологиям.
Квантовые технологии — это сегодня бурно развивающася область взаимодейтсвия науки и техники. Квантовая крипотграфия становится практическим инструметом работы банков и крупных компаний — сегодня вопрос уже не в том, работает она или нет, а насколько длинной может быть линия связи, обслуживаемая этой технологией. На фоторгафии видны две катушки оптоволоконного провода, представляющие линии длиной 50 км и 25 (на переднем плане). Линии 25-30 км длиной сегодня уже уверенно работают, а вот работа на линии длиной 50 км — это и есть ближайшая техническая задача разработчиков.
Технические воплощения квантовых идей сегодня отличаются безусловной новизной — исследователи идут по сложному квантовому рельефу реальности, подбирая для этого специальные приборы и инструменты. Одна из областей в которой квантовые сталкеры активно продвигаются — это область сенсорной техники. О новых сенсорах рассказал Владимир Белотелов — руководитель группы магнитооптика, плазмоника и нанофотоника РКЦ:
Недостаток общение между учеными и производствнными структурами — острая проблема, которую отметили почти все выступавшие на открытии конференции. Представитель Минобрнауки — заместитель министра Сергей Салихов, ответил на ряд острых вопросов, частности касающихся оценки ученых:
Структура РКЦ — сравнительно новая и независимая. О трудностях роста и становления структуры Ecolife поговорил с директором квантового центра — Русланом Юнусовым:
Добрый день, Руслан! В квантовом центре работают ученые, а как быть с практическим применениями? -
Тяжело было переориентироваться ученым на технологические применения, потому что немножко другой язык, другое мироощущение. И в этом смысле мы им активно помогали. У нас есть специальный проектный офис, который помогает из идеи делать стартапы, скажем так.
Кажется это задача Сколково — из идей делать стартапы?
Мы географически находимся в Сколково, и мы получали от Сколково грант. Но мы сами по себе независимый центр. Да, в каком-то смысле, идеология похожа. Но дьявол всегда в деталях и в реализации таких идей.
То есть вы выбрали свой путь реализации — от идеи до прибора? С чем вы столкнулись при этом?
Оказалось достаточно много проблем, таких неожиданных, в разных плоскостях. Например, проблема, что если у тебя независимый центр, то есть проблема с Министерством образования и науки — автоматически у них не существует механизмов прямого финансирования, и у других госорганов тоже самое! Большинство институтов – НИИ академии наук живут на понятии госзаказа, базового финансирования, потому что так система выстроена.
Потому что они подведомственны ФАНО?
Да, одни — ФАНО, другие — университетская линия и т. д. Практически везде существуют уже отработанные механизмы. А для такого нового центра, как наш, базовых механизмов не существует. Приходится достаточно активно крутиться и это тяжелая работа.
Как вы выходите из положения, как решаете финансовую проблему?
Мы начали с гранта Сколково, дальше мы активно ищем соинвесторов, меценатов и т. д. Мы начали выигрывать научные гранты. Но ситуация непростая. Например в прошлом году, когда мы выиграли достаточно большой грант РНФ на 75 миллионов, мы были единственной негосударственной структурой, единственным ООО, которое получило грант Российского научного фонда. Это к тому, что все-таки потихоньку все равно механизмы находятся, хотя тяжело в первый раз их проходить. Сейчас у нас есть грант РФФИ, у нас есть грант РНФ.
Есть может быть аналоги вашей работы? Например фонд Сколково…
Все-таки фонд Сколково сам по себе не должен проводить ни исследований, ни разработки, он должен стимулировать, выдавать гранты, поддерживать другим способом. Поэтому сравнивать нас с фондом Сколково будет вообще неправильно, некорректно. У них другие задачи, глобальные задачи. Если говорить про формат, мы, может быть, где-то ближе к институтам внутри Сколтеха. Шесть центров, которые запустили в Сколтехе, это некий похожий формат.
Есть такие оценки, что сильно мешает бюрократия, но каковы еще проблемы, с которыми вы сейчас боретесь? Какой проект близок к выходу, и что ему мешает?
Говорить о том, что близок к выходу, еще неправильно. Можно сказать о том, что сейчас достаточно активно развивается венчурное финансирование в стране.
Но оно развивается уже лет 10. Вас устраивает венчурная логика?
Да. Во первых 10 лет процесс не стоит на месте, динамика есть действительно. Венчурные деньги можно найти. Но наши разработки — это не венчурная стадия. Это предвенчурная стадия.
Венчурная логика понятна и она нас устраивает, но это немножко не про нас. На первых этапах… Мы — слишком ранняя стадияя для венчурных фондов. Тут как раз бизнес-ангелы должны быть, предвенчурные, сид-фонды и т. д. Таких фондов, которые на этих стадиях инвестируют, вот это направление менее развито сейчас. Об этом не сильно говорят, но венчурные фонды потому что хотят уже посмотреть на готовый продукт и помогать продвигать его на рынке.
Все же с какой стороны вы идёте — отталкиваясь от глобальных научных проблем или от наличия локальных технических ниш для ваших разработок?
С одной стороны, у нас действительно есть некие нацеленности на такие глобального рода задачи типа квантового компьютера, и здесь государство нам помогает через различного рода гранты. А если говорим про стартапы, то просто одного глобального взгляда недостаточно, чтобы запускать проект в виде стартапа. Мы должны понимать, какой конкретно продукт мы делаем и какая у него ниша на рынке. Если нет понимания продукта и рынка, то проект не будет запущен. Может быть, у него очень интересные исследовательские результаты, но мы его не запустим как коммерческий проект внутри себя.
Сколько вы проводите итераций для того, чтобы проект запустить?
Здесь вопрос не совсем корректный, потому что все эти вещи — внутренний процесс. В этом смысле, итерации не всегда понятны. То есть садятся вместе люди из проектного офиса и ученые, садятся вместе, пишут меморандум инвестционный для кого-то внешнего. Сколько там внутри итераций прошло? Никто не знает.
Когда формализуются коллективы?
Когда они получают финансирование, в этот момент происходит четко выделение, то есть четкий бизнес-план, привязка к какому-то месту, майл споунз, то есть все, как положено. Например, квантовая криптография, она откололась от группы квантовой опции. Существует как отдельный проект с отдельным руководителем.
Они локализуются в Сколково?
Да, но не в том Сколково. Всегда есть путаница. Мы все вместе сидим, 7 из 10 лабораторий, основной центр находится в Сколково. Это московская школа, подведомственная. А тот инновационный центр Сколково, про который все говорят, мы туда еще не переехали, потому что там ни технопарка, ни лабораторий еще не построили. Технопарк переехал, но переехал в офисное здание. А основной технопарк строится, я смотрю, там уже крышу возвели. Может, к концу года, может, в начале следующего перейдем.
Сегодня говорилось об информационных лифтах или связях, о проблемах в информационном взаимодействии. Чествуете ли вы, что вам не хватает взаимодействия, понимания какого-то с промышленностью или с теми людьми, которые могли бы стать инвесторами?
Я — сторонник того, что не надо рассчитывать, что кто-то придет. Мы занимаем не реактивную, а активную позицию. Мы сами ходим, мы смотрим, кто там на рынке может быть. Кому может быть интересно. Ходим и рассказываем сами. Без этого вообще никуда, в нашем сейчас состоянии, в котором находится страна, эти вещи формируются и мы занимаемся формированием атмосферы и всего прочего. Да, мы маленькие, но мы считаем, свой пассивный вклад в это вносим. Ну, и просто так люди не придут.
Какой-то опыт успешных переговоров есть?
Говорили с Газпромбанком, например, квантовую криптографию мы для них собираемся делать. А по сенсорам один из проектов мы делаем совместно с Бакулевским кардиоцентром – о нем в своей презентации рассказывал Владимир Белотелов. Мы находим, ищем партнеров.
Спасибо Руслан! Желаем успехов вам и РКЦ!
Источник: ecolife.ru