«Ученым следует летать в первом классе. Никогда не знаешь, кто окажется твоим соседом».
Константин Викторович Северинов, доктор биологических наук, профессор Сколковского института науки и технологий, профессор Ратгерского университета (США), рассказывает, почему одной просветительской деятельности науке мало и зачем учёным нужен самопиар.
Почему я занимаюсь просвещением?
Во-первых, оно помогает самому «просветителю» (то есть мне) глубже познать предмет. Это довольно эгоистичный подход, но я бы сказал, что и занятие наукой само по себе эгоистично. Думая о том, как объяснить людям не из твоей научной среды, что такое CRISPR-система, оттачиваешь формулировки, которые пригодятся впоследствии для написания статей и подготовки отчетов по грантам.
Вообще, умение ясно изъясняться очень помогает по жизни.
Во-вторых, и, наверное, это главное — занимаясь просветительством, вы неизбежно подтягиваете молодое поколение себе в лабораторию (конечно, если таковая у вас есть). С точки зрения решения проблемы кадров в науке, просвещение, работа со студентами, школьниками и их родителями — очень эффективный подход.
В США часто можно увидеть школьников в университетских лабораториях, это довольно массовое явление. В России такая форма образования широкого распространения не получила.
Хотя в какой-то форме она существовала еще в Советском Союзе: в детстве я работал в лаборатории Химического института академии наук Эстонской ССР. Сейчас в моих российских лабораториях всегда крутится много школьников, раньше их работу поддерживал фонд Династия, сейчас — Сколтех и Сколковскaя гимназия.
В каком-то смысле популяризация — это театр. Актерствуешь перед незнакомой аудиторией на протяжении нескольких часов.
Публичные выступления и лекции как наркотик, через какое-то время начинает нравиться, и ты на это подсаживаешься, правда, потом часто бывает отходняк: все время кажется, что можно было объяснить лучше, понятнее, стройнее.
Пиар отвлекает ученого от науки
Пиар — целенаправленная информация в печати и по телевидению с целью привлечения внимания к кому-чему-либо. Это, конечно, другое. Пиар, безусловно, отвлекает ученого от науки, но если делать все правильно, эта история может окупиться.
Как-то в журнале Nature была интересная статья о том, что ученым следует летать в первом классе, а не в экономическом. Никогда не знаешь, кто окажется твоим соседом на время полета.
Действительно, последствия от двух-трех часов разговора с соседом о своей работе могут быть самые неожиданные. Мне эта идея случайных полезных встреч очень близка.
Например, у нас в лаборатории работал один молодой человек, который никак не был связан с наукой, а был крупным предпринимателем-строителем, мультимиллионером. Наука его интересовала исключительно с точки зрения инвестиционных возможностей. Ему хотелось пощупать руками, что такое современная биология, перед тем, как вкладывать деньги.
Он работал в лаборатории под руководством моего аспиранта, просто что-то клонировал. Этот молодой человек сам нашел меня благодаря газетным статьям и телевизионным передачам.
Мы ведь не можем знать будущее, поэтому стоит использовать все возможности, а для этого необходимо, чтобы информация о вас и вашей работе была доступна. Такой пиар позволяет привлекать различное «нестандартное» финансирование.
В Америке говорят: «There is no such thing as bad publicity». В общем, это правильно. Самое плохое — когда о тебе вообще никто не знает, как будто тебя нет.
На Западе гораздо больше ученых, способных членораздельно рассказать о своей научной деятельности
В США о своих исследованиях принято рассказывать гораздо больше, чем в России. Это вызвано не только культурными различиями. На формирование такой ситуации влияет политика грантодателей.
Национальный научный фонд (National Science Foundation), который финансирует большинство направлений в естественных науках, проводит оценку заявок по двум критериям: во-первых, научное качество проекта, а во-вторых — влияние предлагаемой работы на общество.
Ученый в своей заявке обязательно должен указать, каким будет это влияние: обучение школьников, выступления на радио или написание книжек — все что угодно. Если вы не упомянете о планах по такого рода деятельности, то вероятность получения гранта сводится практически к нулю. Удивительно, но такая, простая административная мера работает.
Точно так же в России когда-то ввели штраф за непристегнутые ремни безопасности, и люди стали пристегиваться: не все, но многие.
На Западе гораздо больше ученых, способных членораздельно рассказать о своей научной деятельности как подготовленной, так и неподготовленной аудитории. Но и тут и там есть люди, которые просто к этому не приспособлены. Мы все по-разному устроены, и, на мой взгляд, совершенно не нужно, чтоб все поголовно этим занимались.
Кроме реальной или воображаемой пользы популяризация должна доставлять удовольствие, и это нормально: разве можно делать с душой то, что тебе не нравится?
«Почтиученые» говорят не совсем про науку или совсем не про науку
У нас в сфере просветительства и научного пиара зачастую активны и даже гиперактивны не ученые, а «околоученые», «почтиученые» и даже совсем «неученые».
Сайенс-слэмы, безумное количество популярных лекций и развлекательных форматов — это все-таки не совсем про науку или совсем не про науку. Это просто развлечение и способ проведения времени, который позволяет участникам думать, что они еще и заняты чем-то полезным.
Хотя есть и интересные форматы. Например, Постнаука – детище Ивара Максутова. Там используются все современные методы подачи материала, но со зрителем общается ученый-профессионал, который в течение 10–12 минут сообщает в популярной форме что-то интересное из той области, в которой он или она, безусловно, является экспертом.
У нас с Постнаукой был другой интересный опыт, когда Ивар собрал с десяток разных людей и привел их к нам в лабораторию. Мы им рассказывали, чем занимаемся, а потом они немножко покапали в пробирки, почувствовали на себе, в чем именно состоит работа лаборатории.
Там были самые разные люди: от школьников до 50-летних взрослых дядей. Вообще, просвещение со школьной скамьи, на мой взгляд, должно состоять не столько в передаче знаний, сколько в обучении научному методу и способности к критическому анализу информации. Это, мне кажется, самая правильная, но пока что и наиболее редко встречающаяся форма просветительства и научного пиара.
Источник: rb.ru