В Сколково 1 декабря проходит крупнейшая в России и СНГ конференция по современным технологиям и проектам в области LegalTech. В центре внимания - автоматизация юридических процессов, использование роботов, ботов и чат-ботов в контрактном праве, в правовой экспертизе, коммерческом арбитраже, судебной деятельности, возможности искусственного интеллекта в цифровизации права, смарт-контракты и блокчейн, а также законодательные барьеры, которые препятствуют быстрой адаптации и применению этих технологий. Будущее права и юристов в новом технологическом укладе становится предметом обсуждения на разных площадках. Обзор некоторых тезисов, которыми оперируют участники этих дискуссий, для Sk.ru обобщила Любовь Коротецкая
Один из многочисленных вопросов, который волнует сегодня лучшие российские и мировые юридические умы, это применимость технологий для правового регулирования. Рынок Legal Tech стремительно развивается, и техноскептики уже вынуждены были признать его потенциал. И бизнес, и государственные структуры сегодня выдвигают требования к алгоритмизации правовых процессов и нормотворчества, которая позволит снизить транзакционные издержки, исключить ненужных посредников и повысить эффективность. Как далеко мы можем зайти на этом пути, какие высокоуровневые ограничения автоматизации права – этические, методологические, онтологические – видятся сегодня специалистам?
С помощью технологий реальностью становится представление о полноценной среде регулирования, создаваемой обществом, а не государством. Фото: Sk.ru
Закон и код давно сопрягаются. Профессор права Стэнфордского университета Лоуренс Лессиг определил программный код как архитектуру, которая является ограничителем и регулятором различных сфер человеческой жизни ровно в той же степени, что и устанавливаемый государством закон. При этом закон пока остается шире кода: если возникает конфликт или противоречие, прибегают к закону. Вместе с тем, постепенно происходит «кодификация» закона – парадигма «Code is Law» сменяется конструкцией «Law is Code», закон переводится в алгоритм. Такой подход предполагает жесткость и отсутствие гибкости, что может быть выгодно для отдельных систем права, например, авторского, но не работать в сферах, где большое значение имеет личность – скажем, в семейном праве.
А судьи кто?
Общее возражение юристов-теоретиков против алгоритмизации правотворчества и подготовки законов на языке алгоритмов связано с характеристикой дискретности права: многие правовые нормы, так называемые «каучуковые», формулируются очень широко и гибко, с учетом множества различных сценариев развития событий, и толкуются судом исходя из оценочных стандартов принципов добросовестности и справедливости, всесторонней оценки фактов и личных оценок судей. Правоприменение – это творческая функция, которая существует в условиях неопределенности. Насколько ее можно препоручить искусственному интеллекту? Судья выносит решение по своему внутреннему убеждению, основанному на мыслительном процессе оценки доказательств и на собственной интуиции. Пока робот не в состоянии формулировать ценностные суждения о должном, он не может заменить человека. Кроме того, в этом случае машина обязана будет нести ответственность, схожую с ответственностью человека – а это вопрос для отдельной дискуссии.
Каким образом собирать, перерабатывать и представлять в цифровом виде факты, на основе которых робот может принять решение? В некоторых видах права, например, семейном или наследственном, факты по делу представляют собой крайне разрозненный и разнородный массив, который к тому же собирается постепенно: свидетельские показания, оценка доказательств, анализ противоречий. Машина не может обработать информацию с подобными характеристиками еще и потому, что просто не знает как: судьи не озвучивают ход своих мыслей, не расшифровывают когнитивный процесс принятий решения, у машины нет достаточного набора данных, нет личного опыта, на основе которого она может обучиться. Также нет понимания, каким образом в искусственный интеллект могут быть «загружены» ценностные основы, на которые должны опираться правоприменители.
Уже сейчас можно попытаться использовать искусственный интеллект (ИИ) в качестве советника для нормотворца, выполняющего экономический анализ права, ведь многие правовые решения принимаются с учетом экономической эффективности на основе принципов распределения риска. Однако и здесь встает вопрос о базе данных для искусственного интеллекта. Судебную практику в качестве такой базы использовать вряд ли корректно: практика может оказаться несправедливой и неправильной, из сущего нельзя выводить должное. В противном случае будет иметь место консервация неверных решений. Однако ИИ обладает потенциалом «развернуться» на экономических данных: показатели ВВП, развитие отдельных производств, информация от Росстата.
В какой степени можно говорить о доверии к судебным решениям, вынесенным роботами – решениям, которые непосредственно затрагивают судьбы многих людей? Позволяя себе небольшое отступления и заглядывая в будущее, предположим, что в странах, где судебная система традиционно имеет кредит доверия среди населения и бизнеса, идея заменить судей роботами не найдет сразу широкой поддержки. Если же судебная система государства уже давно себя дискредитировала, замена судей на роботов может даже приветствоваться.
Распространенные опасения, связанные с передачей контроля машине, представляются преувеличенными. Утешительным аргументом для беспокойных граждан, со страхом ожидающих восстания машин, может служить возражение главы Microsoft против самой формулировки “искусственный интеллект” - artificial intelligence. В машине нет ничего искусственного, все, что заключено в роботе, создано человеком. А значит, только человек контролирует, где находится предел решений, принимаемых машиной. На случай чрезвычайной ситуации, в соответствии с требованиями кибербезопасности, всегда должна присутствовать «красная кнопка».
Code-to-Consumer
Для населения и общественного интереса в целом автоматизация права будет иметь большое количество положительных эффектов. Самым значительным окажется широкая доступность права. Юристы зарабатывают именно на том, что толкуют нормы, написанные специализированным юридическим языком, для простых граждан. «Кодификация» правовых норм, переведенных сразу на естественный «человеческий» язык или представленных в виде user-friendly кода или алгоритма, даст возможность потребителям анализировать законы и акты, разбираться в них и применять на практике, не нуждаясь в платных юридических услугах.
Алгоритмизация законодательства раскрывает безграничный потенциал для развития функционирования права «от потребителя». Технологии в юридических процессах возьмут на себя задачи, недоступные государству. Например, в некоторых странах очень сложна процедура регистрации земельной собственности, большинство просто не состоянии ее довести до конца. А значит, появляются миллиарды мертвого капитала: люди не обладают знанием о своих правах в отношении земли, на которой живут. Алгоритмизируя такие системы, можно значительно упростить их, в том числе и с помощью, например, блокчейна, вовлекая в оборот частную землю и наращивая тем самым капитал. Таким образом, появляется формулировка цели автоматизации права, идущей от интересов социума: увеличить точность и детализацию в областях жизни, где люди уже активны, и добавить функциональность в те сферы общественного взаимодействия, где пока пассивны.
Государство, которое творит законы и обеспечивает их применение; юристы, законы интерпретирующие – все это только часть правовой системы, регуляторные потребности в значительной степени формируются и «снизу» с учетом интересов граждан и коммерческих структур. С помощью технологий реальностью становится представление о полноценной среде регулирования, создаваемой обществом, а не государством.
Шаг за шагом
Теоретически сегодня можно выделить несколько уровней автоматизации. Первый шаг – это автоматизация без программирования норм, то есть налаженные в цифровом виде процессы, например, взаимодействие потребителей с государственными органами. Следующий уровень – это мета-разметка текстов документов на естественном языке, когда элементам присваиваются теги, понимаемые машиной. Такая разметка очень помогает специалистам, работающим с документами, но и в этом случае в полной мере нельзя говорить об автоматизации права. Третий этап – это факт самоисполняемости норм, а значит, они должны быть машиночитаемыми, здесь и возникает необходимость юридического языка программирования. Такие языки, пусть и немногочисленные, существуют, на них можно выполнять алгоритмы действий и проверять соблюдение простых условий. Наконец, четвертый уровень, еще не достигнутый, который ознаменует прорыв – это возможность сравнивания между собой кодифицированных норм: норм контракта с нормами закона, текстов закона между собой, условий контракта с кредитными документами банка и т.д. В существующих языках программирования такой опции нет. Автоматизация станет реальностью, когда будет возможно сравнивать код, а не сущности.
С чего начать?
Однако и не увлекаясь футурологией, уже сегодня государство во многих сферах может применять алгоритмизацию для увеличения эффективности. Так, министерством юстиции поддерживается проект типовых уставов – схема-конструктор, которая представляет заявителю несколько опций, а тот выбирает нужные сочетания, исходя из своих потребностей. Окончательный текст устава подстраивается под выбранные заявителем опции и регистрируется налоговым органом. Успешно реализуется в России автоматизация процессов взаимодействия с третейскими судами, где все процессы от подачи искового заявления до вынесения решения и даже его исполнения осуществляются в электронном виде. Министерство экономического развития в рамках программы развития цифровой экономики планирует комплексную автоматизацию законодательных процессов: использование аналитических программ для мониторинга правоприменительных практик и соответствующих корректировок регулирования; правовой эксперимент по переводу текста части нормативно-правовых актов в автоматически считываемый формат. Реализуется проект создания цифровой системы по регистрации IP на базе блокчейн-платформы. Legal Tech в России скоро станет частью бюрократической рутины, и впереди новые горизонты.
Обзор подготовлен на основе выступлений участников дискуссии «Code Vs. Lex: закон как алгоритм – будущее права и юристов в новом технологическом укладе», прошедшей в рамках Петербургского международного юридического форума в 2017 году.