В России за психиатрической помощью ежегодно обращаются 8 млн человек, из них около 5 млн становятся постоянными пациентами психиатров и остаются в системе психиатрической помощи на долгие годы.
Об инновационных лекарственных препаратах, способных помочь этим людям, «Известиям» рассказал психиатр Аллан Бениашвили, который работает в лаборатории психофармакологии научного центра психического здоровья РАН, а также является научным руководителем двух компаний — резидентов Фонда «Сколково». Как раз эти компании — «Валентек» и «Протеинтех» — занимаются сегодня самыми инновационными разработками в области психофармакологии в нашей стране.
Итак, Аллан Герович, с чего началось ваше знакомство с инновационным сообществом?
Наша лаборатория была организована в 1995 году. Поначалу мы участвовали лишь в финальных этапах вывода на рынок новых продуктов — в регистрационных клинических исследованиях для западных корпораций.
Со временем положение нашей группы в процессе создания инновационных лекарств стало меняться. Коллеги из исследовательских подразделений зарубежных фармакологических компаний стали обращаться к нам за экспертным советом, например, по поводу прогноза свойств того или иного препарата с принципиально новыми механизмами действия.
А партнеры из российских компаний стали предлагать совместную работу по полному циклу разработки новых современных лекарств отечественного производства для лечения психических заболеваний: речь идет о расстройствах настроения — депрессиях, тревожных расстройствах, шизофрении.
Совместно мы тестировали препараты с абсолютно новыми, ранее не опробованными механизмами действия, выясняя в процессе работы — что это за лекарство, для решения каких задач оно может быть предназначено и как работает?
Благодаря этому опыту мы стали чувствовать себя в большей степени исследователями и решили реализовать свои идеи, создавая новые лекарства. В это же время к нам обратилась пара российских фармакологических компаний. Одним из таких важных для нас партнеров стала компания «Валента Фармацевтика». Им не хотелось строить свой бизнес по прототипам и выпускать реплики успешных продуктов, они решили выделить на нашем фармрынке пустые зоны и заполнить их собственными лекарственными средствами. А мы решили испытать свои силы в этом благом начинании. В рамках этих инициатив были созданы отдельные компании, объединяющие усилия специалистов в области биологии, химии, фармакологии.
Что это за компании и чем именно они занимаются?
Первая — «Валентек» — разрабатывает препарат для лечения психозов. Она стала резидентом Фонда «Сколково» еще в 2012 году, и сейчас ее продукт — антипсихотик под условным названием «ФАБ-2015» полностью готов к этапу регистрационных клинических исследований (отлажен регламент промышленного синтеза, завершены все доклинические исследования, испытания на животных, создана готовая лекарственная форма). Осталось дождаться заключения экспертного совета «Сколково», и мы будем подавать документы в Минздрав для получения разрешения на клинические исследования. В то же время мы уже начали переговоры с индийскими и китайскими контрагентами о возможном партнерстве, поскольку понимаем, что инвестиции в этот продукт не смогут окупиться при коммерциализации только на российском рынке.
Вторая компания — «Протеинтех» — вошла в состав участников «Сколково» только в этом году. Она работает над препаратом по лечению хронических тревожных состояний, процесс создания которого находится в самом начале.
Когда же можно ожидать появления новых таблеток на прилавках аптек?
Соответственно в первом случае — через три-четыре года, во втором — через семь–десять лет.
Так долго???
В фармакологии вообще вывод на рынок принципиально новых препаратов — дело не быстрое, а в психофармакологии особенно — очень уж сложно найти здесь что-то принципиально новое. Вот, например, для лечения шизофрении существует некий золотой стандарт — клозапин. Этот препарат вышел на рынок более 30 лет назад, но до сих пор не имеет равных себе по эффективности! Он лучше, чем любой другой, облегчает галлюцинации, бредовое нарушение мышления, улучшает интеллектуальное функционирование человека, контролирует интенсивность разрушительных импульсов. Так, у людей, страдающих шизофренией, суициды случаются в 8 раз чаще, чем у здоровых, а на клозапине суицидальные риски снижаются на 88%!
Но есть проблема. На этом препарате высок риск развития поражения крови, человек практически теряет иммунитет. Нередко возникает грубая сонливость, адаптироваться к которой приходится очень долго, а также тяжелые головокружения, тахикардия и другие малоприятные побочные действия.
...За последние 10 лет две крупные мировые фармкомпании выпустили «родственников» клозапина, в основе их разработок была та же дибензодиазепиновая химическая структура, но решить проблемы, которые решает этот универсальный препарат они не смогли. Как не смогли устранить и некоторые его побочные действия.
А вы смогли? То есть «ФАБ-2015» — принципиально новое лекарство, которое не выпускалось нигде в мире? Настоящая инновационная разработка за последние 30 лет, которая в первую очередь дойдет до российских пациентов, пусть даже и через четыре года?
Да, это так. Мы решили, что поиск среди этого молекулярного ряда не исчерпан, и наша молекула — это продолжение истории этого поиска. В основе все те же дибензодиазепины, что определяют ядро структуры клозапина и двух других подобных атипичных нейролептиков, но все же это принципиально новая молекулярная структура, которая обладает абсолютно оригинальным механизмом действия. Впервые в России мы исследовали этот препарат не только на мышах и кроликах, но и на свиньях, чья модель организма очень близка по многим характеристикам к человеческой. Максимально переносимая для животных дозировка нашего препарата в 2 раза выше, чем аналогичная доза клозапина в терапевтическом эквиваленте. То есть эффект в тестах по специфической активности тот же, но при дозировке в 2 раза ниже, чем у клозапина, поэтому есть ресурс повышения дозы, что, безусловно, положительно скажется на качестве лечения. Мы не видим эффектов поведенческой токсичности (заторможенность, двигательные нарушения), животные оставались активны и быстрее адаптировались к лекарственному режиму. После получения разрешения от Минздрава, я думаю — в следующем году, мы впервые сможем испытать наш препарат на человеке.
Можно ли назвать этот прорыв революцией в психиатрии?
Звучит красиво, но настоящей революции в психиатрии ожидать, как мне кажется, не стоит. В отличие от других заболеваний расстройства психики имеют огромное количество механизмов, которые стоят за однородными клиническими признаками. Эти заболевания своей природой обязаны не только генетике или не только какому-то конкретному сбою в организме, но и очень сложным отношениям между физиологией, стоящей за психической и поведенческой активностью, и отношениям пациента с другими людьми, с миром, с действительностью. Поэтому найти препарат, который бы, как таргетная терапия в онкологии, например, воздействовал на конкретную больную клетку у конкретного человека, — в психиатрии это невозможно.
Но в революцию все же важно верить: в фармакологии, где, как мы знаем, от поиска молекулы до выпуска готового лекарства может пройти и 10 лет, и больше, такая вера очень важна для инвестора. Тем более что риски и неопределенность сохраняются даже на этапе, когда препарат уже вышел на рынок. Вот возьмем судьбу клозапина. В 1971 году он оказался на рынке и, безусловно, произвел революцию. А потом оказалось, что финно-угорская группа по какой-то причине чрезвычайно чувствительна к его влиянию. Восемь смертей в Финляндии — и препарат вылетает с рынка. Потом появляется только в конце 1980-х годов, когда становится понятно: есть много симптомов, которые не поддаются лечению никакими другими препаратами, и клозапин — самый действенный инструмент в борьбе с импульсивностью и суицидальными наклонностями у пациентов, страдающих хроническими психозами. А речь идет о большой группе людей — около 1% населения — сотни тысяч больных.
Получается, что эксперты «Сколково» в ваши проекты поверили и, несмотря на возможные риски, готовы вас поддерживать и оказывать помощь на десятилетия вперед?
За что мы им очень благодарны! Других таких компетентных инвесторов на российском рынке нет. Наши партнеры из «Сколково» обладают редкой специфической экспертизой, благодаря которой становится возможным оценить фармакологические проекты, имеющие перспективу, а также дать четкие советы по подготовке разрабатываемых продуктов к запуску на рынок. В «Сколково» собрались люди, которые наряду с экспертными компетенциями успешно управляют большими ресурсами, и материальными в том числе — для запуска первого проекта нам был нужен грант в 30 миллионов рублей, и мы его получили. Увидев, как все хорошо и комфортно получается, в 2015 году мы привели второй проект, и есть еще несколько продуктов, которые мы хотим довести до большей зрелости и тоже презентовать в «Сколково» — лучшего места для того, чтобы отпустить эти проекты в «большое плавание», мы не нашли.
Аллан Герович, и все же расскажите, что конкретно изменится в жизни человека, больного шизофренией, когда он сможет купить вашу инновационную таблетку в аптеке?
Он будут чувствовать себя лучше, чем на любом другом препарате, который сегодня существует для лечения шизофрении. Это препарат для максимально комфортной жизни людей между обострениями, он также будет помогать намного лучше справляться и с самими обострениями. Мы рассчитываем, что создание такого препарата станет следующим шагом к более качественной, социально адаптированной жизни этих людей. Дальше уже дело не столько за лекарствами, сколько за системой помощи этим больным — социальная поддержка, особая организация жизни, особая их защита...
А мне было подумалось, что с помощью этого лекарства они смогут вести жизнь обычных людей, не нуждаясь ни в какой особой защите и поддержке?
Так не будет никогда. Шизофрения — это не только бред и галлюцинации, это еще и значительный дефицит психических ресурсов для того, чтобы себя реализовывать, чтобы просто жить. Человек, страдающий этим заболеванием, не умеет эффективно устанавливать социальные контакты, возникают непреодолимые сложности в том, чтобы любить, сохранять стабильность, азартно увлекаться чем-то и реализовать свое увлечение, с удовольствием и продуктивно работать... Лекарство ограничивает деструктивную сторону болезни, но не может ничего дать взамен урону, нанесенному болезнью, компенсировать базовый дефект психики.
Существует мнение, что больные шизофренией от приступа до приступа живут нормальной жизнью. Получатся, что это неправда?
Это правда очень стробоскопическая, она не видит тех проблем, с которыми эти люди живут один на один изо дня в день. И даже если внешне человек выглядит обычным, вполне организованно живущим, внутри него постоянно много боли, пустоты. У него существуют такие проблемы в межличностных отношениях, которые нам с вами не дано понять и почувствовать, поскольку у нас нет подобного опыта. Надеяться, что появятся лекарства, которые смогут вывести человека из этого внутреннего одиночества, из своей скорлупы, не стоит. Это красивая мечта или фантазия, но она за рамками здравого смысла.
А что касается второго вашего препарата — как он будет помогать людям?
Этот препарат рассчитан на лечение тревожных расстройств. Что это такое? Человек, страдающий от патологической тревоги, постоянно находится в состоянии ожидания чего-то плохого, о чем-то беспокоится, и это волнение занимает большую часть жизни, отравляет его чувства и мысли. То или иное расстройство психики может случиться с любым человеком. Это правда. И у любого вполне здорового человека могут истощиться ресурсы, которые помогают удерживать естественные тревожные состояния, связанные с «давлением жизни», в рамках. И тут понадобится передышка, так сказать, санаторий для души. Вот таким санаторием и может стать наше лекарство. Это не идеальный выход, но компромисс, достижимый в рамках современной лечебной культуры. Транквилизаторы, которые до сих пор облегчают тревогу, очень быстро формируют привыкание и зависимость и относятся к препаратам, находящимся на строгом учете и контроле. Другие препараты — антидепрессанты — тоже способны облегчать тревогу, но их эффекта надо иногда ждать несколько недель.
А наш препарат гармонизирует процессы возбуждения и торможения в организме. Он и снимает тревогу, и не дает побочных эффектов, таких как чувство опьянения, сонливость, мышечная слабость. В первых — пилотных — исследованиях на животных он так же эффективно облегчает тревогу, как подобное мощное средство феназепам, но может приниматься долго без риска формирования зависимости, то есть будет значительно более безопасен.
Наши резиденты — в тренде!
К сентябрю экспертное заключение Фонда «Сколково» по препарату для лечения шизофрении будет готово и компания «Валентек» сможет приступить ко второму этапу работы — клиническим испытаниям препарата на людях. Нам крайне интересны подобные проекты, в первую очередь потому, что мы видим огромный незакрытый спрос на такие продукты. И как только появились разработчики в этой области — мы тут же взяли их «под крыло». Наши резиденты не просто копируют, чуть усовершенствуя, существующие аналоги, а делают заявку, что их препараты будут лучшими в классе. И мы им верим!
Количество людей с психическими расстройствами в общество постоянно растет, уже сейчас, по оценкам специалистов, это более 2,5%: то есть из 100 человек в автобусе, в который вы зашли, двое — с психиатрическим диагнозом.
При этом современная психофармакология открывает сегодня новые возможности для этих людей: с новыми лекарствами они как минимум смогут сами себя обслуживать, а как максимум — еще и пользу обществу приносить. Нам совершенно очевидно, что возможность контролировать психику — это вообще дело будущего, вскоре к разработке препаратов для такого контроля будут подключаться все новые и новые участники рынка. А наши резиденты — уже в тренде! Да, пока мы говорим только о лечении заболеваний, но если смотреть шире, то существуют, например, вредные привычки, которые не классифицируются как заболевания, но очень мешают нормально жить. И человек готов с ними бороться, и ему нужно в этом помочь!
Еще 20 лет назад арсенал средств в психиатрии был минимальный. Вы наверняка слышали жуткие истории про лечение электрошоком и «душем Шарко». Конечно, сейчас такие методы не используются вовсе, возможности лечения изменились кардинально. Каждый день в мире тратится масса сил и средств на исследования в области психологии и психиатрии, на разработку новых лекарств. Мы не хотим отставать, тем более что у нас есть возможность не только внести свою лепту в эти исследования, но и стать первыми в создании инновационных лекарственных препаратов.
Гелена Лифщиц, старший проектный менеджер кластера биомедицинских технологий Фонда «Сколково»
Дело за фундаментальной наукой
В фармакологии бывают неожиданные или, напротив, очень ожидаемые и предсказанные «прорывы» — то в одной, то в другой области. Например, последние 10–20 лет происходит лавинообразное развитие терапии различных видов рака, и связано это с новыми находками и открытиями в области генотипирования. Пришло понимание, что одно и то же лекарство может быть очень эффективно для одного пациента и совершенно не работать у другого. Некоторое время назад близкое к этому понимание пришло и в психиатрию. Например, несколько лет назад проводилось исследование нового препарата. В ходе исследования стало очевидно, что часть пациентов настолько положительно «отвечает» на новую терапию, что некоторые из них, как и их лечащие доктора, почувствовали существенный прогресс в лечение, которого они не видели на протяжении многих предшествовавших лет. Однако у другой части пациентов, напротив, произошло ухудшение состояния, и они были сняты с исследования. То есть в зависимости от «типа» пациента одно и то же лекарство могло стать и панацеей, и ядом. Теперь дело за фундаментальной наукой — как найти те самые «объективные» критерии, воспользовавшись которыми мы сможем более тонко подбирать персональное лечение каждому отдельному пациенту.
Лекарственный препарат, который мы разработали, уже совсем скоро дойдет до людей. Нам хочется, чтобы он помог пациентам в лечении их очень тяжелых расстройств, помог родственникам сохранить надежду и увидеть своих родных рядом с собой — улыбающихся и открытых, счастливых и здоровых. Нам хочется дать докторам еще один хороший продукт, чтобы они смогли найти тех самых пациентов, которым он поможет. Нам хочется, чтобы о продукте узнали не только в России, поэтому планируем продвижение наших идей и результатов исследований за рубежом. Если получится сделать хотя бы малую часть того, что мы задумали, нам будет очень приятно за наш пусть и небольшой, но вклад в современную психиатрию и фармакологию.
Максим Запольский, генеральный директор компании «Валентек»
Источник: izvestia.ru